Цезарь удовлетворенно кивнул и рассмеялся.
– Глупцы сыграют мне на руку. Завтра, когда мы встретимся в тронном зале, я разыграю великолепную сцену неожиданной встречи и заставлю их поверить, что многие годы тебя не видел.
Рамтат понимающе кивнул. Цезаря не без причины называли великим стратегом.
– Значит, мне придется играть за обе стороны – угождать и вашим, и нашим.
– Вот именно! – Цезарь выглядел все более утомленным и откинулся на спинку скамьи. – Мне необходимо узнать причину, по которой царь загнал свою сестру в пустыню и продолжает охотиться за ней. Воспользуйся дружбой, лестью, всем чем только угодно, чтобы завоевать доверие мальчишки. Но не дремли у меня на службе!
Рамтат озабоченно взглянул на него.
– Должен тебе еще раз напомнить, что я очень люблю Египет и никогда не сделаю ничего, что принесло бы вред моему народу. В этом походе ты можешь потребовать от меня что-то такое, чего я не захочу исполнить.
Цезарь посмотрел на Рамтата с уважением:
– В тебе меня прежде всего восхищает честность. Я знаю, что как бы ты ни поступил, ты скажешь мне правду.
Рамтат начал было отвечать, но Цезарь взмахом руки прервал его.
– Почему ты решил, что мне нужно напоминать, кому в первую очередь принадлежит твоя преданность? Ты заявляешь мне об этом при каждом удобном случае.
– Моей стране жизненно необходимо, чтобы эта война закончилась. И я искренне желаю, чтобы после ее окончания царица Клеопатра стала единственной правительницей Египта.
– Будь осторожен, юный Рамтат, ибо ты ходишь по краю пропасти. Один неверный шаг может привести тебя к гибели, а если ты падешь, то можешь скорее всего увлечь за собой и весь Египет.
– Я это знаю.
– Ты уверен, что рассуждаешь беспристрастно, а не под влиянием любви, которую ты испытывал к царице, когда она была моложе?
– Да, Цезарь! В то время я вовсе не был влюблен в нее по-настоящему. Меня больше увлекали занятия воинским искусством, и я охотнее проводил время на тренировочной площадке, стараясь укрепить руку в схватках на мечах, чем во дворце среди придворных льстецов, подобно многим из моих друзей.
– Тогда учти следующее, – твердо произнес Цезарь. – Править Египтом будет тот, кого я выберу. Только я могу принять такое решение.
Рамтат поклонился.
– Это твое законное право. С твоего разрешения я сейчас же уйду. Осталось всего несколько часов до рассвета, и скоро во дворец повалит народ.
– Будь осторожен! Найди эту молодую женщину и сделай все, чтобы она не заговорила. Немедленно позаботься об этом!
Рамтат согласно кивнул.
– Я выясню все, что сумею, и сразу же доложу тебе. Но должен предостеречь тебя: все время будь настороже! Здесь, во дворце, у тебя мало друзей.
– Я высоко ценю твою заботу. Только постарайся не допустить, чтобы эта женщина увиделась с царем.
Рамтат поклонился.
– Твое слово – приказ для меня.
Цезарь посмотрел на него скептически.
– Иди-ка отсюда, юный мошенник! Ты служишь мне только потому, что считаешь, будто это отвечает интересам Египта!
– Я бы никогда не стал оспаривать твои распоряжения, могучий Цезарь.
– Стал бы, ты только это и делаешь. – Цезарь отвернулся. – Оставь меня, чтобы я мог ненадолго прилечь, пока не пришло время заняться повседневными делами.
Когда Цезарь снова обернулся, Рамтат уже исчез, растворившись во тьме.
После того как Даная водворила Обсидиану на ночь в клетку и покормила сокола, было уже слишком поздно идти советоваться с Урией. Да и сама она хотела все хорошенько обдумать. Почему египтянин мог желать помочь римлянам? Даная не представляла себе, какие мотивы могли руководить поступками Рамтата. Царь, очевидно, давно знал Рамтата и достаточно доверял ему, раз отослал стражу из зала и остался с этим мужчиной без охраны.
Даная подошла к окну и стала смотреть, как луна то показывается из-за бегущих облаков, то снова исчезает. Будь она обычной женщиной, а Рамтат обычным мужчиной, она очень легко могла бы открыть ему свое сердце.
Облако заслонило луну, поглотив свет и погрузив ночь во тьму, и Данаю охватил страх. Ведь Рамтат не был обычным мужчиной – по воле богов они с ним оказались в противостоящих лагерях, и это делало его ее врагом.
Было раннее утро, когда Даная встала и по извилистой дорожке вышла в сад, вдыхая нежный аромат цветов, пышно усыпавших все вокруг. Она поспешно пересекла внутренний двор в поисках Урии. Даная не спала почти всю ночь, размышляя, как же ей быть с Рамта-том, и все еще ничего не решила. Когда она отыскала своего старого учителя, тот сидел поддеревом, склонив голову над свитком пергамента. Он был так погружен в чтение, что не услышал, как она подошла.
– Как твои дела, Урия?
Старик поспешно вскочил на ноги и почтительно поклонился.
– Неплохо. – Он заботливо осмотрел ее и заметил темные круги под глазами. – Надеюсь, ты понемногу привыкаешь к своей новой жизни.
Даная уселась на скамью и попыталась собраться с мыслями, все еще не готовая к обсуждению своих сомнений, касающихся Рамтата.
– Да, немного. Однако Обсидиана без устали мечется по своей клетке, потому что она привыкла к большей свободе, которую я не могу ей предоставить здесь, в Александрии.
– Это было бы неразумно, – согласился Урия, улыбаясь, словно представил себе нечто смешное. – Если разрешить Обсидиане свободно передвигаться по дому, все твои слуги в ужасе разбегутся.
– Трудно решить, что же с ней делать.
Урия задумчиво посмотрел на нее:
– Тебя ведь заботит вовсе не судьба пантеры, верно?
Даная подняла на него взгляд.
– Есть кое-что, что сильно тревожит меня, и я не знаю, как мне поступить.
– Ты готова поделиться со мной?
Даная расправила обшитое голубой каймой платье.
– Во время морского путешествия в Александрию, прямо перед тем как мы вошли в Великую гавань, нас нагнали несколько военных кораблей римлян. Я уже рассказывала тебе о мужчине, которого мы повстречали, и о том, как нам пришлось пристать к маяку, чтобы взять его на борт.
– Да. Как я припоминаю, ты сказала, что это был римский генерал.
– Тогда я думала так. Теперь я сомневаюсь, что он вообще римлянин. Царь называет его владыка Рамтат. Вчера он стоял возле царя как близкий друг, но я думаю, что он вовсе не друг Птолемею.
На лице Урии появилось выражение тревоги.
– Рамтат принадлежит к роду Таусерт, это очень могущественная семья, близкая к трону. – Он взволнованно прошел вперед, затем вернулся и встал перед Данаей. – Я понимаю, почему ему не хотелось бы, чтобы царь узнал о его связях с Римом. – Пристально глядя девушке в лицо, он спросил: – Он говорил с тобой?
